Петру Осиповичу, деду нашей героини Антонины Ананьевны Стерликовой, довелось побывать в плену у немцев в Первую мировую войну, там познакомиться с будущим лидером немецких коммунистов Эрнстом Тельманом. Вернувшись на родину, стал большевиком. В селе Богородском Духовницкого района Петр Осипович был первым председателем сельсовета. В начале 20-х, во время страшного голода в Поволжье, сердце большевика не выдержало, когда жена красноармейца молила его о помощи умирающим детям – отдал ей немного зерна из семенного запаса. За это дед был арестован и отправлен в пугачёвскую тюрьму, где и умер. Жена и шестеро детей уехали в Ленинград. Сын его, Ананий Петрович, успевший к тому времени жениться и стать отцом Антонины, отправился в легендарный город на Неве вместе с семьёй. Там служил замполитом в охране при секретном заводе. Во время ЧП на проходной ему пришлось взять на себя вину за преступление, которого не совершал. Через 1,5 года разобрались, выпустили главу семейства, но прописаться в Ленинграде после ареста было невозможно, а без прописки не брали на работу. Переехали в пригород – купили домик в рассрочку по случаю, но оформить покупку не успели: «Пойду в отпуск – оформлю». А через две недели – война.
Антонина как раз перед войной окончила текстильный техникум, ждала повестку на практику, а вместо неё получила повестку на окопы. Рыли противотанковые рвы высотой в четыре метра, руки огрубели, мозоль на мозоли. Отпустили с окопов – домой идти пешком 30 км до электрички сил нет, дошла до пригорода, где жила бабушка, да и осталась у неё. Семья большая, жили впроголодь, бабушка свой хлебный паёк с ней делила, обе шатались от ветра. Устроилась на работу в штаб комсомола, чтоб паёк заработать, а поздней осенью отправляли в эвакуацию ребятишек через Ленинград, её поставили сопровождающим: «Доедешь с ними до дома и останешься». Матери дома не застала: она уехала по деревням вещи на хлеб менять. Город в кольце блокады. Дома ни крошки хлеба, мука давно кончилась. Антонина варила щи из верхних листьев капусты да свекольной ботвы, но такая еда только чуть притупляла чувство голода. Скоро они стали опухать: дотронешься до щеки – ямки остаются. Мать, вернувшаяся почти с пустыми руками, решила спасать детей. Погрузили постель и кое-какие вещи на двое санок и отправились в путь. С 6 утра до 6 вечера на морозе, на ночь сельский староста ставил к кому-либо на постой, утром их гнали со двора – вновь дорога. Так дошли до Псковской области, собирая милостыню по деревням. Однажды чуть не замёрзли в сугробе, проезжающий мимо мужик заметил руку матери над сугробом, спас, довёз до деревни, там отогрелись, помылись в бане, а утром снова в путь.
В одной из деревень шёл набор в Германию, староста специально их пустил на жительство в запаску магазина, а оттуда отправил на комиссию. Врач отобрал Антонину, остальных забраковал: уж очень худы, малы и болячки по телу да синие пятна. Велели еды брать на две недели. А где её брать? Мать насушила в дорогу сухарей грамм 800, ими и пробавлялась, растягивая до конца пути. Доехали до Освенцима, неделю жили в бараке, где их раскупали немцы для работ. Потом ещё пять лагерей. В г. Геркау она осталась одна – никто не хотел брать маленькую, худую девчушку с выпирающими рёбрами. Так и стояла она нагая на асфальте, пока продавец не уговорил бородатого немца купить её. Она знала немецкий, что сокращало его расходы на переводчика. Поселили в сарае, где уже жили 19 украинок, смотревших на неё свысока: «Кацапка!». В 6 утра погнали на фабрику под конвоем. Собаки злые, кидаются при первом шаге в сторону. Перед сменой на фабрике она мыла полы в конторе (украинки такого навыка не имели, в их хатах не было деревянных полов), потом вставала к станкам. Освоила строгальный и токарный. Глаз у неё был острый, а вот роста не хватало, рабочие-чехи сколотили ей ящичек: «Вставай, Тонина». Скоро стала одним из лучших мастеров, ей доверяли точную работу. Однажды сын хозяина фабрики, удивлённый её мастерством, погладил по голове: «О – о, kleine…». Девочка расплакалась, вспомнив, как гладил её по голове отец. Вообще-то она была с характером, головы ни перед кем не опускала, не прятала белого лоскутка с буквами «Ost», как другие. Когда спрашивали, откуда она, отвечала смело и гордо: « Россия, Russland, Sowjetunion». За норов и неуважение к немцам её бросали в подвал к крысам, но она всё выдержала. Внутренняя свобода была важнее внешней. Как-то познакомилась на берегу Эльбы с мальчишками-ленинградцами, когда, больная, с температурой, везла тяжёлую тележку с деталями по мосту и упала, не в силах сдвинуть её с места. Мальчишки были с фабрики Геринга на другом берегу, подошли, услышав её «Катюшу» навзрыд. Подружились, эта дружба согревала вплоть до 9 мая, когда их освободили.
Русские ребята, работавшие на железной дороге, загрузили вагоны консервами, другой едой, прицепили к паровозу – и домой. Мост через Одер взорван – вброд через Ордеш, а там товарняк. В Чехии мальчишек мобилизовали в армию, а девчонки на попутках добрались до Пскова. Сдала документы, взяла направление в Красные Струги. Снова поезд, родные места. Деревню сожгли немцы. Узнала, что мать, сестра и брат были в партизанах, спасли много детей от угона в Германию. Брат Ванюшка был у партизан разведчиком, Женя спасла детей командира отряда. Поехала в Пугачёв, куда в апреле 1945 года уехала, как сказали, мать. Вот только отца уже нет – умер от ран, изрешечённый пулями фашистов.
Работы в Пугачёве нет, служила сначала в охране воинской части, потом пошла ученицей в мастерскую военторга. Через 7 месяцев стала мастером, затем закройщиком, начальником цеха. Как секретарь комсомольской организации, Антонина отвечала за художественную самодеятельность, была известная плясунья, на одной из репетиций познакомилась с будущим мужем. Анатолий Стерликов недавно был демобилизован из Кремлёвских войск. Командировка в Латвию на борьбу с бандеровцами окончилась тяжёлой контузией, как следствие – эпилепсия и невозможность иметь детей, что было причиной горьких слёз и страданий Антонины долгие годы. На работе её ценили, портрет лучшего портного долго висел на Доске почёта. У неё были свои ученики, преемники мастерства. Через 10 лет ликвидировали ателье, ей предложили место учителя труда в 13 школе, там проработала 15 лет, до пенсии в 1980 году: сердце стало сдавать. В 1983 году ушёл на пенсию и Анатолий, работавший в горкоме комсомола, а последние годы директором школы в ИТК. В 2000-м году Антонина Ананьевна осталась одна – наедине со своими воспоминаниями о трудной доле, надевая медали и орден «За героический труд» на встречи с молодёжью в дом-музей Чапаева, в школу. Она благодарна коллегам, её навещающим, музею, общественным организациям, родственникам, не забывшим поздравить ветерана в день 90-летнего юбилея, который она отметила совсем недавно.
Л. Шепелева
Загрузка...
