На вопросы корреспондента «Пугачевского времени» отвечает журналист, писатель, коллекционер и исследователь русской жанровой песни Максим Кравчинский.

IMG_7603

– Максим, расскажите, в качестве визитной карточки, немного о себе. Кто Вы, откуда, как получилось, что юношеское увлечение музыкой стало главным занятием в Вашей жизни?

– Родился в Москве в 1973 году. Когда мне было пять лет, отец эмигрировал в США. Мое поколение и люди постарше помнят, что с объективной информацией о жизни в Штатах дела в СССР обстояли, мягко говоря, неважно. Главным окном в мир была передача «Международная панорама», где нам рассказывали про «их нравы». В 1983 году на летних каникулах, которые я традиционно проводил на родине мамы в Воронеже, один из друзей деда пришел к нему в гости с маленьким магнитофоном. У него была 90-минутная кассета с песнями Вилли Токарева «Над Гудзоном», «Нью-йоркский таксист», «Небоскребы»… Все это меня жутко заинтересовало. Это было очень не похоже на советскую эстраду, во-первых, а, во-вторых, позволяло черпать хоть какую-то альтернативную информацию о жизни эмигрантов. С этого началось увлечение жанровой песней. Потихоньку стала собираться фонотека, появились новые имена – Аркадий Северный, Владимир Сорокин, Григорий Димант, Александр Розенбаум, Валя Сергеева, Виктор Шульман… К 10 классу это была уже маленькая коллекция. О том, как она собиралась, можно долго рассказывать. Тогда же все было подпольно. Ездил по толкучкам, каким-то квартирам, менялся, писал кассеты за деньги. Одной такой подпольной студией владели в конце 80-х никому еще неизвестные братья Мавроди. Да-да, те самые, которые потом открыли МММ и обманули полстраны. Мне, к счастью, доверить им сбережения не пришлось, и я, наверное, единственный, кто Славе и Сереже Мавроди искренне благодарен, ведь именно у них я впервые услышал Дину Верни, Славу Вольного, Алешу Димитриевича и других классиков русского жанра. Потом окончил институт, защитил диссертацию, работал в Москве и Нью-Йорке, но коллекцию никогда не бросал.

– Писатель – профессия очень ответственная. Он отвечает не только за то, что написал, но и за влияние своих произведений на читателя. Наверняка Вы получаете отзывы на Ваши книги. Какие они?

– В основном отзывы весьма благожелательные. За восемь лет с момента выхода первой книги – «Русская песня в изгнании» – сформировался круг читателей. Раз в год, когда выходит очередная новинка, я пять дней провожу в Центральном Доме художника на выставке интеллектуальной литературы Non-fiction, которая проходит в последних числах ноября. Люди об этом уже знают, приходят на стенд издательства «Деком», общаются, делятся впечатлениями о прошлых книгах, просят включить в серию того или иного артиста. Вот на прошлой выставке сразу несколько человек спросили, выйдет ли книга о Борисе Рубашкине. А я прошлым летом как раз был в Зальцбурге, встречался с этим легендарным артистом, и он передал мне рукопись своих воспоминаний. Так что скоро, надеюсь, мемуары Бориса Семеновича увидят свет.

Конечно, высказывают и замечания. Самого разного характера. В книге «Звезды царской эстрады» мы хотели максимально погрузить читателя в атмосферу конца 19-ого, начала 20-ого веков, когда царил стиль модерн. И в итоге слегка переборщили – сделали стилизованный под то время шрифт, который не очень удобно читать, особенно людям старшего поколения. Случается, указывают на фактические ошибки. Это особенно ценно. Часто информации о том или ином артисте мало, и правдивые факты ценятся на вес золота.

– Кто Вы больше в своем творчестве – историк, исследователь, биограф?

IMG_9248

– Вероятно, исследователь и, конечно, коллекционер. Книги делаются исключительно для души. Гонорар не сопоставим с затраченным временем, ресурсами. Серия «Русские шансонье» изначально задумывалась как коллекционная. Тиражи небольшие – от тысячи до трех тысяч максимум. Тираж никогда не допечатывается. Это принципиальная позиция, мне хочется, чтобы книги оставались в определенной мере раритетами, за которыми читатели охотятся.

Не могу не похвалиться: недавно закончил большую книгу под рабочим названием «Развлечения эпохи НЭПа: песни, танцы, шутки». Сейчас книгу вычитывает редактор, и где-то через месяц – другой начнется верстка. Если вдруг у кого-то из читателей сохранились в архивах фото 20-х годов по этой теме с выступлениями уличных музыкантов, например, или еще что-то интересное, может быть ноты, песенники, я был бы крайне признателен. Электронный адрес есть на моем сайте в разделе Контакты.

– О жизни Михаила Гулько, например, у нас в стране известно мало. Здесь Ваша книга «Судьба эмигранта» – источник фактов, записанных со слов самого Михаила Александровича. Но вот что нового можно написать о Владимире Семеновиче Высоцком, жизнь и творчество которого буквально разобраны до мелочей?

– Да, книга о Михаиле Гулько «Судьба эмигранта» стала первой в серии «Русские шансонье», до этого две книжки вышли в серии «Имена».

О Высоцком, действительно, написаны тысячи книг. Сказать о Владимире Семеновиче что-то новое сложно. Существует, если хотите, наука – высоцковедение. Есть ряд людей, которые поставили своей задачей создать точнейшую биохронику жизни Поэта, то есть они ищут документы, свидетельства, которые позволяют с точностью сказать, что Владимир Семенович делал в такой-то день такого-то года. Я ни в коей мере себя к специалистам по Высоцкому не причисляю, потому что тут так: или ты занимаешься только Высоцким, или всем остальным. Но в прошлом году я принял предложение издательства «АСТ» и сделал, как составитель, небольшую книжечку лучших цитат и афоризмов Высоцкого. Во время работы пришло понимание, что читателю будет скучно листать одни афоризмы, и я дополнил книгу редкими воспоминаниями о Высоцком, которые записал во время работы над мемуарами того же Михаила Гулько и других эмигрантов. Гулько рассказал потрясающую историю, как в начале 70-х годов он, уже взрослый дядя, руководитель оркестра, лез в два часа ночи по балконам гостиницы «Россия» в пресс-бар Московского кинофестиваля, чтобы только посмотреть на живого Высоцкого и как его потом задержали КГБ-эшники, заподозрив в нем шпиона. Досадно, что на имени Высоцкого некоторые журналисты начинают спекулировать. В прошлом году вышло две книги с лейтмотивом – «Высоцкий – агент КГБ», где их авторы как бы строят версии, а фактически клевещут на Поэта. Все-таки надо иметь какие-то внутренние границы. Слишком много, на мой взгляд, сделал для русской культуры Владимир Семенович, чтобы позволять в его отношении такое.

– Наша с Вами юность проходила в одно время. И если Вы помните, то тогда слово «шансон» ассоциировалось исключительно с французской эстрадной песней. Кто и зачем свел в одно такие разные жанры, как блатная песня, одесская, армейская, цыганская, городской романс, и назвал все это русским шансоном?

– Нет конкретного ответа, кто ввел в русский язык словосочетание «русский шансон». Претендентов много. Еще в 60-70-е годы во Франции на пластинках русских цыган-эмигрантов или Высоцкого писали «chanson russe». Часто говорят: «Как это рядом с французским словом стоит определение – русский. Нонсенс!» Лично я никакого противоречия здесь не вижу. Ну, русский шансон. И что? Обычный пример заимствования, которое отражает явление, которому не нашлось определения в русском языке. «Бард», «поэт» – точно такие же заимствованные слова. Сотню лет назад не менее бурную дискуссию вызывало словосочетание «русский романс». На мой взгляд, на принадлежность к шансону указывают несколько деталей: сюжетность, накал чувств главного героя, использование жаргонизмов или простонародной речи, определенная манерность исполнения. Наличие хотя бы одного из этих признаков, как правило, дает основание отнести песню к этому стилю. В моей книге «История русского шансона», которая вышла в крупнейшем российском издательстве «АСТ» в 2012 году, я подробно рассказываю и о том, когда в России впервые зазвучали шансонетки (еще французские) и когда стали употреблять это слово – «шансон» – и что под ним понимают сегодня.

С дядей Мишей Гулько в Москве.2009г..

– Ваша жизнь богата на интересные встречи с легендарными исполнителями жанровой песни. Общаясь с такими неординарными личностями, Вы замечаете какие-то перемены в себе, в своем характере, отношении к миру?

– До 33 лет я жанровую песню и все, что с ней связано, коллекционировал, изредка писал рецензии и статьи в интернете, но хлеб насущный добывал не журналистикой. Много лет я трудился в финансовой сфере, работал в банках, страховых компаниях. Когда в 2005 году меня пригласили на радио «Шансон» вести авторскую программу, то я долго сомневался, но в итоге решился и не пожалел. К этому меня подтолкнули слова Вилли Токарева: «Не бойся перемен в жизни, с ними всегда приходят не только трудности, но и появляются новые интересы. Если ты будешь заниматься тем, что по-настоящему знаешь и любишь, успех придет!» И что вы думаете? Мудрый Вилли Иванович оказался прав.

– Помимо книг, Вы пишете сценарии для документальных фильмов. Расскажите немного об этой стороне Вашей творческой деятельности.

– С 2009 года на канале «Шансон-ТВ» я начал вести авторскую программу «Старая пластинка». Это нельзя назвать документальным кино в полном смысле слова, это, скорее, такое эмоциональное видео-эссе о том или ином артисте. Сегодня «Старых пластинок» уже под сотню выпусков.

В 2012 году, уже как сценарист, я снял для канала «Ля минор» большой цикл документальных программ, посвященных легендам русской песни, от Аркадия Северного до Клавдии Шульженко. Вышло более 20 картин. Некоторые из них, как и «Старая пластинка», есть у меня на сайте www.kravchinsky.com. Еще был цикл «История одной песни», где популярные шансонье рассказывали о создании своих главных хитов. Потом по заказу одного исторического канала делал серию про героев тыла и оружие победы, Т-34, ППШ. В конце ушедшего года я приступил к работе над созданием двух больших картин. Первая – «Мелодии порванных струн» – фактически вбитая в 50 минут история русского шансона. Этот фильм выйдет на ОРТ. Вторая работа посвящена необычной теме – музыкальной пропаганде времен войны. Она выйдет на РТР. Последние годы мой роман с телевидением разгорается все ярче, чему я искренне рад.

– Вы преподаете в Государственном университете управления. Доцент кафедры. Это способ заработать на жизнь или потребность, физическая связь с учебным заведением, которое сами когда-то заканчивали?

– Я читаю два курса – «Экономика шоу-бизнеса» и «История индустрии развлечений в России», т.е. преподавательская деятельность является неким продолжением журналистской и исследовательской активности. Мои студенты – творческие натуры, многие сами поют, записывают альбомы, другие – наоборот – заходят в индустрию развлечений с другой стороны – работают редакторами программ, организуют мероприятия. Так что не только я их чему-то учу, но и сам многое черпаю от них. Деньги здесь вторичны. Всем известно, что прожить на зарплату преподавателя ВУЗа в Москве нереально.

– Если можно, несколько слов о своей семье.

– У меня есть любимая жена. Мы вместе почти 10 лет.

– Вы считает себя успешным человеком? Если «да», то что необходимо, чтобы чувствовать себя таковым?

– Скорее, да. Все-таки начать карьеру журналиста в 30 с лишним лет и состояться в профессии – это немало. К тому же найти себя в столь узкой теме, как история шансона. Мне удалось переплавить свое хобби в работу, приносящую доход, и этим я, признаюсь откровенно, горд. Еще один плюс – я сам себе хозяин. Кроме лекций, мне никуда спешить не надо. В финансовой сфере о такой свободе мечтать не приходилось. Хотя если брать за критерий успешности материальный достаток, то в банках платят больше. Но, не смотря на это, я чувствую себя сегодня гораздо более счастливым, чем раньше, когда занимался нелюбимой рутиной, пусть и за большие деньги.

– Максим, хочу Вас поблагодарить за подарок. Редакции газеты «Пугачевское время» получила от Вас несколько книг. Мне кажется, что нашим читателям будет интересно познакомиться с историями из жизни замечательных исполнителей. С Вашего разрешения, мы можем публиковать главы из книг на страницах нашего издания?

– Конечно, буду Вам крайне признателен. Ведь я их затем и пишу, чтобы люди читали, интересовались и слушали хорошие песни.

– Чтобы Вы хотели пожелать своим будущим читателям из Пугачева?

– Владимир Семенович Высоцкий часто подписывал свои фотографии, одним словом: «Добра!» Я бы сегодня добавил к этому: Удачи и Вдохновения!

Вопросы задавал С. Аристов

На снимках: М. Кравчинский; с А. Розенбаумом; в гостях у М. Гулько

Вам на заметку:

Потеряли близкого или родного человека? Услуга поиск людей от профессионалов своего дела – это шанс вернуть контакт с теми, кто был дорог.