На вопросы корреспондента «Пугачевского времени» отвечает доктор экономических наук, основатель Центра исследований постиндустриального общества Владислав Иноземцев.
– Владислав Леонидович, как доступным языком объяснить среднестатистическому пенсионеру, адепту “Поля чудес” Якубовича и программы “Пусть говорят”, кто и что хочет сделать с Основным Законом страны?
– Здесь ответ дан и без моей помощи. В интернете давно появились «сливы» документов из администрации президента, в которых даются установки для агитаторов относительно того, как следует убеждать избирателей голосовать за конституционные поправки. Применительно к группе «малообеспеченные» предлагается слоган: «Прокатят Конституцию, уйдёт Путин – всё станет как в 90-х». Полагаю, что он содержит исчерпывающий ответ на Ваш вопрос: Конституцию надо исправить, чтобы не ушёл Путин. Соответственно и ответ на вопрос о том, кому это нужно, тоже очевиден: Путину и его ближайшему окружению. Какие именно будут внесены изменения – это уже неважно, подавляющее большинство даже тех, кто по зову сердца придёт на участки, вникать в них не будет.
– В этой истории много странного – начиная с непонятной рабочей группы по принятию поправок, заканчивая расплывчатой процедурой самого голосования. Всё как-то наспех, суматошно. С чем, на Ваш взгляд, связана такая горячка с принятием этих поправок?
– Относительно того, почему всё делается в такой спешке, есть масса версий – от того, что президент серьёзно болен и думает о том, что будет после него до того, что он боится результатов суда в Гааге по делу о МН17. У меня нет своей версии, и мне даже кажется не слишком принципиальным, какая из них верна. Важен сам факт спешки, масштаб неряшливости, степень, в которой вся эта свистопляска реально подрывает авторитет власти. Народ подозревает, что с ним играют напёрсточники – и чем сильнее он это ощущает, тем хуже для власти. Что же касается характера внесения поправок, то у меня есть понимание, что, с одной стороны, власть хочет оставить лазейку, проводя сначала по сути обязывающее голосование в парламенте и утверждение поправок региональными заксобраниями и потом вынося их на ничего не значащее одобрение, и, с другой стороны, демонстративно нарушают несколько прописанных в Конституции требований к порядку её изменения, чтобы продемонстрировать значение собственной воли и ещё более девальвировать сам Основной Закон, формально ограничивающий власть.
– Дата голосования – 22 апреля. 150-летие вождя мирового пролетариата. Не случайно выбрано, как Вы думаете?
– Как раз думаю, что случайно. Виной всему – спешка: 15 апреля не успеваем, 29-го народ может заняться огородами, после 9 Мая совсем уж моветон проводить голосование. Почему в будний день – наверное, в надежде на то, что за дополнительный выходной люди проголосуют за что угодно. В общем, вопрос этот не кажется мне принципиальным.
– Левада-Центр опубликовал данные опроса, согласно которому лишь четверть россиян поддерживают внесение поправок в Конституцию. Из-за неутешительных прогнозов по явке ЦИК идет на расширенное досрочное и надомное голосование. Памфилова распускает экспертный совет и предлагает ввести по аналогии с выборами административную ответственность для нарушителей. Что это значит?
– Эти цифры, мне кажется, довольно бессодержательны. Сложно относиться серьёзно к поддержке поправок, которые ещё даже не сформулированы. Я полагаю, эти 25% готовы проголосовать за всё, что бы ни предложили (замечу, согласно тому же опросу, Конституцию неплохо помнят только 8% респондентов). Все остальное из того что Вы упомянули, значит только одно: никакой связи между тем как люди проголосуют, и тем что Элла Александровна отрапортует в Кремль, можно даже не искать. Тем более, повторю, что обратного пути практически не может быть: на момент всенародного голосования поправки будут утверждены и подписаны президентом. Значит, «неправильное» голосование может подорвать всю политическую систему: получится, что Кремль, члены парламента и все региональные элиты попытались совместно узурпировать власть, а народ ответил им «нет». Простите, но мы не Чили. Все намного хуже.
– Как изменения скажутся на простых гражданах, если поправки будут приняты?
– Скорее всего, никак. Конституция и сейчас полностью девальвирована. Система основана не на праве, а на «ручном управлении». При действующей власти она не изменится.
– Коммунисты полагают, что формулировка поправок о единой системе хоть и не государственной, но публичной власти, которая осуществляется во взаимодействии двух уровней власти, дает почву для еще более сильного подчинения МСУ регионам. По их мнению, таким образом, хотят конституционно закрепить уничтожение местного самоуправления. А Вы как считаете?
– Я не являюсь сторонником Коммунистической партии, но разумные суждения могут высказываться представителями любых политических сил, и приведённое Вами мнение – одно из них. Конечно, муниципальная власть в России имеет мало полномочий, и самое важное её звено, позиция мэров городов, фактически выведена за пределы номенклатуры выборных должностей без всякого изменения Конституции, но есть ещё одна проблема. Муниципальные выборы являются важным инструментом мобилизации – мы помним, что происходило на них в Москве в 2017 г. и Санкт-Петербурге в 2019-м. Я думаю, что для федерального центра всё это совершенно неприемлемо. Именно этим и обусловлено стремлением полностью включить МСУ в придуманную им «вертикаль».
– Правительство Мишустина. По Вашему мнению, под какие цели и задачи сформировано, и на какой срок?
– Смена правительства в целом, как замысел, была правильной мерой. Её главная задача состояла в обновлении власти, в подаче сигнала, что за годы стагнации кто-то должен ответить. В стране перемены были восприняты в целом неплохо. Вопрос о том, насколько устойчивым окажется правительство, сейчас задавать рано: впереди сложные времена в связи с эпидемией и волатильностью на биржах; через год-два вполне может разразиться новый глобальный кризис, и если в России наступит рецессия и останется только с грустью вспоминать прошлого обладателя медвежьей фамилии, срок работы правительства будет недолгим. Если распечатывание резервов даст какие-то результаты, да ещё Росстат станет выдавать нужные (а не правильные) цифры, то оно может рассчитывать на несколько лет. Главное состоит в том, что само правительство не сможет разогнать экономический рост – для этого нужно освобождение от силовиков, а это невозможно.
– Россиян пугают тотальным контролем за их доходами и новым повышением налогов. Людей выжали до нитки и, не дав передохнуть, снова закручивают с обеих сторон. В высоких кабинетах не понимают, что у любой пружины есть предел сжатия?
– Не понимают и не обязаны. Собственно говоря, я и сам не понимаю, почему Вы выбрали сравнение с пружиной. Где и когда Вы видели её «разгибание»? Не только в России, но и ни в одной стране бывшего СССР серьёзные политические потрясения не были спровоцированы экономическими трудностями. В Украине, одной из самых бедных республик, обе революции случились в условиях высоких темпов роста. В Грузии, пережившей зимы без электричества и тепла, революция тоже случилась не из-за нищеты, а блистательные реформы М. Саакашвили не спасли его партию от поражения на выборах. Экономика не влияет в России на политические процессы. И не будет.
Мне интересно скорее другое. Действительно, власти постоянно увеличивают налоговые сборы – и тот же М. Мишустин был назначен премьером, в том числе, за большие успехи в этой сфере. Но для меня остаётся загадкой, зачем Кремль придаёт этому такое большое значение. Ведь налоги – это деньги, в конечном итоге собранные с эффективных бизнесов и отданные чиновникам, которые, якобы, должны их умело инвестировать. Но разве сам бизнес не сделает это по определению лучше? Забрав деньги, распилив значительную их часть и вложив жалкие остатки в проекты, которые никогда не окупятся – так экономику не запускают. Посмотрите на друга Дональда: чем он обеспечил самый продолжительный подъём в истории американской экономики и самую низкую безработицу с 1969 года? Снижением налогов, а никак не их повышением. Этот принцип давно уже стал аксиомой – но только не в России. Почему так, я объяснить не могу.
– Как экономист, аналитик можете сделать прогноз на ближайшие пару-тройку лет, что нас ждет в экономическом и политическом плане при самом худшем рас-кладе и самом оптимистическом?
– К сожалению, такой прогноз практически невозможно дать, так как сегодня российская экономика управляется скорее внешней конъюнктурой, чем нашими руководителями. Коридор возможностей во внутренней экономической политике крайне узок. Ограничить влияние силовиков на экономику не в компетенции Белого дома. Снижение налогов невозможно, так как власть помешана на накоплении резервов и считает бизнес врагом государства, который нужно либо «раскулачить», либо национализировать. Единственным источником роста может быть лишь приток экспортной выручки. Экономика за последние годы научилась практически идеально приспосабливаться к вызовам и принимать удары – но она полностью зациклена на «обороне», а не на наступлении. И в такой ситуации можно только молиться о том, чтобы очередной внешний удар (коронавирус, снижение цен на нефть, циклический кризис) был не слишком сильным. Поэтому лучший расклад по сути один – продолжение стагнации с ростом в 1-1,5% в год и чисто фиктивным повышением доходов населения, которые будет съедать рост налогов и тарифов. Худший вариант – экономический обвал по образцу 2008-2009 гг., падение уровня жизни на 15-20%, дальнейшее «затягивание поясов». При этом, как я уже говорил, я не вижу возможностей для политической многовариантности в условиях даже глубокого экономического кризиса.
Вопросы задавал С. Аристов
Загрузка...
