В гостях у «Пугачевского времени» ветеран Великой Отечественной войны Семен Иванович Игнатьев
– Когда Вы ушли на войну, как это происходило?
– Шел 1943 год. Мне только исполнилось 18 лет, и сразу пришла повестка из военкомата. Тогда это был призывной возраст. Из родной Большой Таволожки прибыл в Пугачев, затем в Балаково. Там дислоцировалось Симферопольское пулеметно-минометное училище. После шести месяцев учебы был направлен в 269-ый стрелковый полк. Это третий Украинский фронт. С этого момента всю войну – в пехоте.
– Вы помните Ваш первый бой, первого увиденного Вами немца?
– Еще бы не помнить! В первом бою меня и ранило. Стоял август. Я – в первой линии, в просторечье – на передке, со станковым пулеметом. Команда «вперед». Встали, пошли. Страха не было. У юных не развит инстинкт самосохранения. Недаром Наполеон говорил, что лучшие солдаты – 16 – летние: они не знают страха смерти. Наступление прошло удачно. Были потери, но незначительные. И снова наступление. Немцы были рядом, в ста метрах от нас, вели плотный огонь. Пуля пробила ногу, я упал.
– Какое было отношение к партии, Сталину, патриотизму?
– С большим почтением и уважением. Помню, мне в училище на экзамене даже билет попался «Кто такой Сталин». Ответил я с блеском. За Родину, за Сталина тогда жизни отдавали. Сейчас много разговоров, что атакующего призыва «За Родину, за Сталина» не было. Это ложь. Я сам кричал, и товарищи мои кричали.
– Как Вы сейчас относитесь к бывшим противникам?
– Их не осталось никого, из противников – то. К немцам отношусь нормально. Молодежь сейчас ездит в Германию, говорят, там красиво. Я бы тоже съездил, если бы можно было скинуть несколько десятков лет. А во время войны была ненависть к врагу. Но одно дело – вооруженный противник. Тут или ты его, или он тебя. Другое дело – пленный. Разницу мы понимали. Политработа в войсках была хорошо отлажена.
– Какое было взаимоотношение с мирным населением в освобожденных странах?
– Я не помню выпадов, оскорблений с нашей стороны по отношению к гражданскому населению воюющих с СССР стран. В какой -то австрийской деревне хозяйка дома накормила нас, устроила на ночлег. Утром, поблагодарив ее, мы ушли. В общем – то типичная картина для того времени.
– Семен Иванович, как Вы относились к бывшим военнопленным?
– Мне довелось лежать с ними в госпиталях. Наши бойцы, я в том числе, относились к бывшим военнопленным с сочувствием. А что? Попасть в плен не по своей воле мог каждый. Это уже потом, после войны, к военнопленным стали относиться как к людям подозрительным. Во время войны такого не было.
– Расскажите о вашей мирной предвоенной профессии, условиях жизни, составе семьи.
– Семья была у нас по тем меркам небольшая – мама, отец и нас двое: я и младший брат. Жили, как говорится, вровень: не хуже и не лучше других. Отец и мама работали в колхозе, туда же после окончания семилетки пошел работать и я. Никакой профессии до войны у меня не было. Выполнял неквалифицированную работу. Хотел выучиться на шофера, но не успел – война.
– Какое участие в войне – на фронте и в тылу – принимали другие члены семьи?
– В марте 1941 года на фронт ушел отец. Мне было 16 лет. Тогда я еще не знал, что вижу отца последний раз. Он обнял меня, маму, брата. Перекинул через плечо «сидор» и ушел не оглядываясь. Перед расставаньем дал наказ:
– Остаешься в семье за старшего. Теперь ты в ответе за маму и брата.
Это ответственность прошла со мной через всю жизнь. Отец с войны не вернулся. В 1943 году, когда я уже воевал, маме пришло сообщение, что отец пропал без вести.
– Вы были ранены, когда, где и сколько раз; как и кто оказывал медицинскую помощь?
– Я три раза был ранен. Два раза на нашей советской территории, третий раз в Румынии. Смерть ходила рядом, но меня не тронула. А раны зажили. Выхаживали медсестры. Я не помню их имен, но иногда мне снятся нехорошие сны, как девушки в грубых кирзовых сапогах и грубых солдатских шинелях вытаскивают меня, беспомощного, из – под огня.
– Где Вы были в День Победы, что делали и что чувствовали?
– В мае 1945 года я был в Австрии. 8 мая нас подняли по тревоге. Спали мы тогда в обмундировании с оружием в обнимку. Быстро позавтракали и двинулись в путь. Навстречу нам танки, машины. Бойцы кричат: «Куда пехота спешишь? Война закончилась!» Мы ничего не знаем, продолжаем идти. Остановились отдохнуть в лесу. Нас построили на поляне, и батальонный замполит объявил, что Германия капитулировала. Тут уже пошли объятия, крики «Ура!». Потом весь день мы купались в горной реке и радовались тишине.
– Как сложилась судьба после войны?
– Домой я вернулся в конце 1945 года. Спустя несколько лет женился на односельчанке, Клавдии Григорьевне. У нас в этом году, в конце мая, юбилей – 65 лет совместной жизни. Бог даст, будем отмечать. Приедут дети, внуки, правнучки.
Ну, в 1946 году отучился в Пугачеве на шофера и десять лет работал водителем в колхозе. Потом с семьей переехал в город. Переезд был связан с реорганизацией МТС. Жили мы с Клавдией ладно, детей двоих вырастили.
– Отношение к ветеранам. Вы им довольны?
– Жаловаться грех. Пенсия достойная. В 2009 году Правительство выделило мне автомобиль как участнику войны – новенькую «семерку». Вот и сейчас на ней езжу на рынок или в больницу, когда придется. Не обходит вниманием местная власть. Ощущаю ее помощь и поддержку.
– Никто из коренных жителей Пугачева не дезертировал, не предал, не струсил. Пленные были, но никто из них не пошел служить противнику. В чем сила людей, выросших на пугачевской земле?
– Первые колонисты, которые осваивали дикий прииргизный край, дали последующим поколениям отвагу, удаль, преданность дому, трудолюбие, крутой нрав, ненависть к врагу, способность жертвовать собой. Главное – сохранить преемственность, не растерять и не потерять достоинство, с которым старшие прошли по жизни.
Вопросы задавала И. Мнекина
На снимке: С.И. Игнатьев
Загрузка...
